По мнению психолога Елены Марьян, детям в религиозных семьях особенно тяжело отстаивать свои границы. В них существуют жесткие правила и нормы, которые не оставляют человеку свободы выбора. Как найти в себе силы отказаться от «чужой» религии, рассказывают наши героини.
Ира, 22 года
Ходила в мормонскую церковь Иисуса Христа Святых последних дней
Все мои родственники с маминой стороны — мормоны, а с папиной — баптисты.
Мне не говорили, что я должна выбирать, но это подразумевалось. Баптистская церковь казалась мне аскетичной и жуткой. И я решила, что лучше буду ходить с бабушкой к мормонам.Мне нравилось находиться в вакуумном, закрытом обществе Церкви. Все были как будто большой семьей. Я чувствовала себя цветком под куполом — от этого быстро становишься зависимым. Слово «секта» по отношению к мормонам я впервые услышала на первом курсе университета.
Но даже в школе чувствовала, что сильно отличаюсь от сверстников. Лет в 11-12 все вокруг начали материться, пробовать пить и курить. Я понимала, что по принципам моего учения это греховно. Тогда у меня случилась сильная истерика: я была уверена, что все мои одноклассники попадут в ад. Меня успокоила бабушка: родители не понимали сути переживаний.
Христос и плюшевый медведь
Секс и отношения до брака у мормонов осуждаются. Все, что связано с телом и сексуальностью, казалось мне омерзительным. Однажды, пока в приходе шли занятия, я играла в детской комнате наедине с незнакомой девочкой. В какой-то момент она посмотрела на меня и сказала: «Я хочу заняться с тобой сексом».
Мне стало страшно. Конечно, в том числе из-за ее пола. Я никогда не была гомофобкой, но знала, что люди нетрадиционной ориентации будут гореть в аду. И я отказала. Тогда девочка взяла гигантского плюшевого медведя и начала делать вид, что занимается с ним сексом. Скорее всего, она случайно увидела такие позы в порно.
Я смотрела на Христа, повешенного на стене, и не понимала, почему на моих глазах маленькая девочка сношается с плюшевым медведем. У меня было только одно объяснение: скорее всего, в нее вселился демон. Я чувствовала себя грязной и омерзительной уже потому, что это увидела. Отложив медведя, она сказала, что мы должны хотя бы поцеловаться. К тому моменту я уже потеряла надежду на спасение своей души и согласилась.
Я шла домой и понимала, что не заслуживаю жизни. Мне казалось странным, что под моими ногами не проваливается земля и я не качусь в ад. Я думала, что единственный способ извиниться перед Богом — прийти к нему прямо сейчас, то есть убить себя. Эта мысль меня не пугала: мне с детства говорили, что после смерти я попаду в рай.
Потом я вспомнила, что самоубийство — это еще больший грех. После этого случая моя вера только укрепилась, и я стала еще серьезнее относиться к запретам.
Чай без чувства вины
Через пару лет я начала замечать в наших догмах странности. Например, прочитала в Книге Мормона про грешника Ламана, которого бог наказал: наделил его и всех его потомков черным цветом кожи. Я ужаснулась и решила, что это просто метафора.
Вскоре мы с бабушкой встретили на улице чернокожего парня. Она зашептала мне на ухо: «Смотри, ламаниец идет». Я поняла, что окружающие меня люди — закоренелые расисты. Несмотря на внушаемые мне догмы, я всегда была толерантным человеком. Тогда я решила, что правила мормонов — не для меня, но все равно продолжала верить в Бога.
На первом курсе университета окунулась в реальную жизнь, от которой раньше была отгорожена. Я не умела общаться с мальчиками и вообще плохо сходилась с людьми. При этом я была очень доверчивой и наивной. Мне никто не ставил диагноза «депрессия», но в 17 лет я себя ненавидела. Мне хотелось с кем-то подружиться, попробовать алкоголь, ходить на тусовки. Начать пить кофе и чай без чувства вины (у мормонов они под запретом).
Я позволяла себе «грешить» таким образом, но чувствовала большую вину. Чтобы искупить ее перед Богом, мне казалось нормальным себя наказывать. Единственным способом это сделать был мормонский пост: в первое воскресенье месяца мы ничего не ели и не пили. В какой-то момент я перестала видеть границы: мои посты могли длиться несколько дней. Так у меня началась анорексия.
Тогда я поняла, что не только мормонская церковь, но и в принципе религия — не для меня. Никакая вера не должна приводить тебя к разрушению собственного организма и психики. Мне потребовалось много времени, чтобы разучиться молиться, перестать чувствовать вину за обычные действия и начать нормально общаться с людьми.
Катя, 23 года
Ходила в секту «Орда» (запрещена на территории РФ)
Родители водили нас с сестрой в секту с раннего возраста. Там занимались «лечением» от сглазов и порч, чисткой ауры и предсказаниями. Разумеется, услуги не были бесплатными.
«Лечение» шло с помощью обрядов. Например, все вставали в круг, закрывали глаза, а бабка-целительница ходила вокруг, стучала посохом, читала молитвы. Во время обряда мы должны были войти в транс. Потом все обсуждали, какие видения им в это время приходили.
Нас никто не спрашивал, хотим ли мы «лечиться». В раннем детстве мне казалось это нормальным. Но чем старше я становилась, тем меньше мне нравилось это место. Мне стало казаться, что ходить в «Орду» — странно. Но я не признавалась в этом ни себе, ни родителям — из-за стыда. Когда я говорила, что не очень хочу туда возвращаться, мать с отцом говорили вроде как в шутку: «Что, демоны не пускают?»
Туркестан и панические атаки
Лет в 13 у меня случилась ночная паническая атака. Я не понимала, что происходит. Естественно, меня отвели не к нормальному врачу, а в секту.
Там мне сказали, что у меня проявляются ясновидческие способности и нужно ехать в Туркестан «открывать сердце». Такое говорили многим: видимо, за паломнические туры «Орда» получала деньги. Во время поездки дар каким-то образом «открывался», его обладатели начинали слышать духов и создавали новые филиалы организации.
Когда я отказалась ехать, одна женщина стала пытаться меня запугать. Она сказала, что я не имею права не принять свой дар: «Тебе начнут закрывать дорогу, все плохо-плохо станет. Я тоже отказывалась, так у меня сразу машина сгорела». Тогда я интуитивно поняла, что она несет полный бред. Я четко чувствовала: вера — дело добровольное.
Но родители все равно сказали, что мы поедем в Казахстан. Я хорошо помню, как папа закричал: «Я сказал: поедешь — значит поедешь! И только попробуй кому-то об этом рассказать». К тому времени нам с сестрой уже было около 15 лет, и мы отказались возвращаться в секту. Для этого пришлось пойти на прямое противостояние с родителями.
Однажды перед сном мама сказала мне обвязать вокруг рук и ног какие-то веревочки. Утром их нужно было разрезать ножницами: таков обряд. Я из принципа отказалась: мне надоело делать вещи, в которые я не верю. И тут с мамой произошло что-то страшное. Она обещала «устроить нам сладкую жизнь», отобрать гитары, на которых мы с сестрой любили играть, и отменить занятия в музыкальной школе. На ее лице была ненависть.
Ради самого дорогого в моей жизни я позволила ей надеть эти веревки. Меня колотило от ярости: это было унизительно.
Чуть позже к попыткам нас переубедить присоединилась и бабушка, которая тоже ходила в «Орду». Самое страшное — видеть, что в желании заботиться о нас они с мамой готовы были полностью нас подчинить, теряя связь с реальностью. Чуть позже бабушка скажет маме, игнорируя наши отказы ехать в Туркестан: «Не слушай, им еще нет 18 лет! Просто грузи в машину и вези!» Слава богу, родители так не сделали.
Воспоминания на полке
После прихода панических атак моя жизнь на пару месяцев превратилась в ад. Я боялась оставаться одна, боялась спать — мне казалось, что если я ослаблю контроль, это может вернуться. Засыпая, я постоянно напрягала мышцы, чтобы вернуть себе ощущение тела, и меня начинало неудержимо трясти.
В одну из таких ночей я очень ясно услышала в голове голос: «Успокойся, ты нам мешаешь». Я перепугалась. Тогда у меня впервые оформилась мысль, что я схожу с ума.
Как это закончилось, я не очень хорошо помню — со временем просто сошло на нет. Право не ходить в секту мы с сестрой в конце концов отвоевали, а через несколько лет оттуда ушли и родители. Сейчас эту тему в семье поднимать не принято.
Когда я думаю о детстве, оно кажется мне вполне счастливым. Секту я помню хорошо, но этот блок почему-то не входит в общую картину воспоминаний, как будто его убрали на «дальнюю полку». О том, что мы ходили в настоящую секту, я узнала намного позже, когда начала рефлексировать и полезла в интернет. Только тогда, наверное, я осознала масштаб происходившего безумия.
Как отстаивать свои границы в религиозных семьях
Елена Марьян, клинический психолог
В самой религиозности нет ничего плохого: например, если бабушка берет внука в церковь. Мировые религии — большая часть культуры. Другое дело — если ребенок говорит, что не хочет никуда идти, а его заставляют. Детям сложно отстаивать свои границы перед взрослыми: они находятся в зависимой позиции.
Давайте отвлечемся от религии и представим, что ребенка просто запугивают. У него могут появиться ограничительное поведение и тревожность. В долгосрочной перспективе это иногда приводит к психическим нарушениям.
Любому, кто оказался в такой ситуации, как героиня второй истории, надо найти человека «снаружи» секты, с которым можно было бы просто общаться. Это может быть психолог, близкий друг, преподаватель — кто-то, к кому есть доверие и кто не расскажет родственникам. На его примере можно научиться выстраивать личные границы — и дать отпор даже значимым взрослым.